19 августа 1939 года родился Джинджер Бейкер (Peter Edward Baker)
За пятьдесят лет своей карьеры в рок-музыке Бейкер стал одним из самых влиятельных ударников в истории, совмещая в своей игре мощь Кита Муна и мягкость джазовых ритмов. Он играл со всеми — от Эрика Клэптона и Джонни Роттена до Макса Роуча и Фелы Кути; также он прославился как один из наркобезумцев рок-музыки, чуть что бросавший семью, друзей и студию. С 1999 года Бейкер проживает в добровольном изгнании в Южной Африке — после того, как его фактически выжили из принадлежавших ему домов в Англии, Америке, Италии и Нигерии.
Впрочем, здесь, в самом центре винодельческой области Южной Африки, Бейкер находится в максимальном отдалении от мира рок-музыки, который он терроризировал всю свою сознательную жизнь. Городок Тулбаг, в котором живет ударник, — это населенное богатыми белыми фермерами и бедными черными работниками местечко в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Кейптауна. Въезд в обширные угодья музыканта венчает гигантский знак, на котором написано: «Осторожно, Бейкер». Но даже в этой африканской глуши, десятилетия спустя после продолжительных безумств в статусе рок-идола, закончившихся введением в Зал славы, Джинджер продолжает наживать врагов. Годами сражаясь с налоговыми службами Британии и США, музыкант, не выходя из своего поместья, оказался замешан сразу в нескольких громких судебных делах. Слухами о Бейкере полны все соседние деревни. «Он крупнейший здешний драгдилер»; «Он всегда окружен тремя чернокожими женщинами». Ближе всего к истине следующий тезис: «Джинджер переехал сюда потому, что его больше нигде не хотят видеть».
В течение часа Бейкер кропотливо производит сборку своего величественного боекомплекта, тщательно выверяя углы установки тарелок. Последнее, впрочем, делается лишь для того, чтобы с раздражением сорвать их с креплений и швырнуть об стену. «У меня было два техника для такой работы», — ворчит музыкант. После пяти сигарет он тяжело дышит и вытирает пот. Барабанная установка приведена в нужное состояние.
Взяв руки барабанные палочки, Бейкер плюхается на стул за установкой. Он начинает молотить по ней, и создается ощущение, что музыкант снова выступает в зале Fillmore, вбивая четкие доли в двойную бочку, и гипнотизирует слушателей грохотом железа, перемежаемым брейками на томах и дробниках. Мастер полиритма, способный играть сразу в нескольких размерах, сейчас Бейкер похож скорее не на постаревшего наркодилера, а на бушующее торнадо.
«Его манера была революционной. Она была открытая, первобытная и оригинальная, — говорит ударник группы Rush Нил Пирт. — Бейкер определил то, как должны играть рок-барабанщики. Я тоже имитировал его звук: жесткий, ровный, как будто у перкуссии. Все ударники, пришедшие в рок-музыку после Бейкера, испытали его влияние, даже если они и не осознают этого».
Соло окончено. Музыкант аккуратно складывает палочки на место, а потом бросается обратно в свое кожаное кресло, чтобы провести остаток дня в полном безмолвии. После смерти других пионеров-ударников своего поколения — Бонэма, Муна и Митчелла — Джинджер продолжает жить, выкуривая по три пачки в день. Такое ощущение, что он остается на плаву лишь благодаря своей злобной извращенности, маниакальной жестокости, пронизывающей всю его жизнь и игру. «Если бы после крушения самолета выжил только один человек, это был бы Джинджер, — говорит его первая жена Элизабет Энн Бейкер. — Дьявол заботится о тех, кто ему принадлежит».
Питер Эдвард Бейкер родился 19 августа 1939 года в одном из рабочих районов Лондона. Ему было четыре года, когда его отец, строитель по профессии, погиб на войне. В детстве у Джинджера была единственная мечта — поучаствовать в велогонке «Тур де Франс». Он целыми днями накручивал километры на велосипеде, готовясь к изнурительному марафону. «Я был хорошим велосипедистом благодаря своему сложению: высокий, худой», — вспоминает Бейкер. Но в один из дождливых дней 1956 года на 16-летнего подростка, катившегося по городским улицам, налетело такси, разнеся на кусочки его велосипед. Чуть позже на вечеринке друг Джинджера уговорил его сесть за ударную установку. Бейкер оказался настоящим самородком. «Хай-хэт, бочка, тарелки — я как-то сразу в них разобрался, сам не знаю как», — говорит он. Про новый велосипед было забыто: теперь Джинджер хотел только барабаны. Кроме этого, в тот вечер выяснилось, что он может продержаться за установкой гораздо дольше других присутствовавших там музыкантов. «Велосипедные тренировки отлично подготовили меня для барабанов», — гордо заявляет Бейкер сегодня.
К семнадцати годам молодой ударник зарабатывал шестнадцать фунтов в неделю, играя традиционный нью-орлеанский джаз в местном оркестре. Бейкер часами изучал тайны ритма, учился писать музыку и совершенствовал свою установку. «С Джинджером время течет по-другому, — говорит джазовый гитарист Билл Фризел, записывавшийся с ним в 90-х. — Попросите сотню барабанщиков сыграть вам какой-нибудь ритм, а Джинджер все равно сделает это по-своему».
Еще тинейджером Бейкер активно тусовался с джазменами в лондонском Сохо, тогдашнем европейском центре культуры битников. От своего гуру, английского джазового ударника Фила Симена, он узнал об африканских ритмах. «Джинджер был первым барабанщиком, осознавшим значимость неевропейских ритмов и создавшим на их основе коммерчески приемлемый стиль», — говорит Чип Стерн, продюсер одного из поздних джазовых альбомов Бейкера. Также именно Симен познакомил его с героином. «Джинджер был одинок, — вспоминает автор песен группы Cream Пит Браун. — Героин помогал ему отвлечься. К тому же, героин тогда воспринимался как составная часть трагической биографии артиста. Бейкер следовал по пути Чарли Паркера».
К 1962 году в Англии джаз стал уступать по популярности ритм-н-блюзу. Не желая играть элитарную музыку, Бейкер заменил молодого Чарли Уоттса в группе британского блюзового пионера Алексиса Корнера Blues Incorporated. В ней он играл вместе с клавишником Грэмом Бондом, саксофонистом Диком Хекстоллом-Смитом и басистом Джеком Брюсом. Однажды с группой выступал певец по имени Мик Джаггер. «Нарисовался какой-то женственный подросток, он мне сразу не понравился, — вспоминает Бейкер. — Как музыкант он был туп до крайности. Алексис попросил меня дать Джаггеру шанс спеть во время намеченного проигрыша. Но там должно было быть мое соло!». Тогда Бейкер и Брюс стали издеваться над новичком, играя сложные джазовые ходы, к которым Джаггер не был готов.
Устав выступать за гроши, Джинджер, по его словам, «решил опопсеть и играть более привлекательную для публики музыку». Вместе с Брюсом и Бондом они организовали ритм-н-блюзовую группу Graham Bond Organization, быстро ставшую одним из наиболее влиятельных лондонских составов. «Они были для музыкантов тем, чем Beatles были для слушателей», — говорит Браун. Уже в те годы Бейкер и Брюс прославились своими ссорами. Однажды, после того как Бейкер ударил Брюса в затылок барабанной палочкой, жестокая драка началась прямо посреди концерта. Позднее, когда Грэм Бонд, подсевший на героин, уже не мог возглавлять группу, Джинджер взял власть в свои руки и уволил Джека. Однако и сам Бейкер уже находился в цепких лапах наркотиков. Как-то вечером его тогдашняя жена искала в Брайтоне джазовый клуб, где он играл со своей группой: «Я нашла его быстро — по лужам блевотины, которые Джинджер оставлял по пути в клуб».
В 1966 году, потусовавшись с Эриком Клэптоном, Бейкер предложил ему создать вместе новую группу. Клэптон, уже имевших своих преданных поклонников, немедленно согласился. Но, к ужасу Бейкера, в качестве третьего участника Эрик предложил никого иного, как Джека Брюса. Клэптон видел, как они вместе играли на концерте, и пара произвела на него впечатление «хорошо смазанного механизма». Басист и барабанщик на время отложили конфликты, для того чтобы с помощью блюзовых риффов Клэптона стать первой супергруппой в истории рок-музыки. Cream определили новый формат — мощное трио, в игре которого звучание инструментов доминировало над вокалом. За последующие пару лет благодаря таким хитам, как «White Room», «Strange Brew» и «Sunshine Of Your Love», Cream продали по всему миру пятнадцать миллионов пластинок. Именно эти записи проложили дорогу тяжелому металлу и музыкальным излишествам прогрессивного рока.
«Мы с братом слушали записи Cream и пытались их воспроизвести, — вспоминает Алекс Ван Хален. — Эти музыкальные выкрутасы создали стартовую площадку для Led Zeppelin и Van Halen». Однако, Бейкер не ощущает гордости за такое наследие. «Говорят, что Cream породили хэви-метал, — говорит он. — Если это так, то нам стоило сделать аборт».
Однако вскоре то, что начиналось как детище Бейкера, вышло из-под его контроля. Благодаря группе Cream Клэптон окончательно стал иконой рок-музыки, а роялти за песни получали Браун с Брюсом. «Cream были обречены через три месяца после своего рождения, — горько признает Бейкер. — Это была моя группа, а Джек пытался меня из нее уволить! Я вообще нигде не указан как автор песен. Это меня будет злить до конца жизни».
В 1968 году Cream дали два прощальных концерта в Royal Albert Hall в Лондоне. На следующий год Клэптон вместе со Стивом Уинвудом и Бейкером собрали очередную супергруппу Blind Faith. «Да, Джинджер серьезно поработал локтями, чтобы попасть туда, — вспоминает участник Bad Company Саймон Кирк, выступавший вместе с Blind Faith. — Но к чести Джинджера надо сказать, что на барабанах он просто чума».
Blind Faith продержались чуть менее года, затем Клэптон покинул группу. Отчасти виной этому стали наркотические привязанности Бейкера. «Однажды я посмотрел ему в глаза и понял, что он снова начал колоться, — написал Эрик позднее в своей автобиографии. — Я почувствовал, что снова надвигается тот самый кошмар, который окутывал Cream». У Бейкера остались иные воспоминания: «Моя зависимость не имела отношения к тому, что Blind Faith развалились. Я вообще тогда ничего не принимал, только в конце американского тура снова покатился». Помолчав, музыкант признает: «Я тогда был мерзким человеком. Думаю, Эрик просто хотел от меня отделаться».
В итоге лишь смерть другого музыканта заставила Бейкера задуматься о переменах в своей жизни. «В ту ночь, когда умер Джими Хендрикс, мы повсюду искали его», — рассказывает Джинджер. Это было в сентябре 1970 года. Бейкер сидел в туалетной кабинке в гостинице в лондонском аэропорту и колол себе героин. Слай Стоун, который тогда был в туре, стоял рядом и наблюдал. У Бейкера с собой было еще два пузырька с кокаином, и Митч Митчелл, ударник Хендрикса, предложил разыскать Джими, чтобы всем вместе хорошо провести время. К тому времени Бейкер и Хендрикс тесно общались и собирались вместе записываться. Митчелл и Бейкер безуспешно искали Джими по всему городу. Уставший и оставшийся без героина Джинджер вколол себе кокаин и пережил одну из своих самых опасных передозировок. Бейкер остался в живых, а Хендрикс погиб, захлебнувшись собственной рвотой.
Разбитый новостью о смерти друга и отчаявшийся избавиться от наркотиков, Джинджер бросил сцену. «Мне нужно было уехать из Лондона, — говорит он. — У меня были деньги и время, и я отправился в Африку». В 1971 году Бейкер решил совершить путешествие из Англии в Нигерию на своем Range Rover. Там музыкант планировал погрузиться в изучение африканских барабанов.
Прибыв в Лагос, Бейкер основал первую 16-дорожечную звукозаписывающую студию на Черном континенте и подружился со звездой афробита Фелой Кути. Выступая с ним перед стотысячными толпами, музыкант прославился на всю страну как «Ойинбо-» («Белый») барабанщик. «Если Джинджер хочет играть джаз, он будет его играть, — говорит нигерийский барабанщик Тони Ален. — Если ему хочется играть рок, он соберет Cream. Он переедет в Нигерию, если ему нужен афробит. Где бы и что бы он ни играл, повсюду с ним будут его уникальные саунд и ритм. Он понимает афробит лучше любого человека с Запада».
Однако со всем остальным у музыканта продолжались проблемы. Бейкер крупно поскандалил с партнерами по бизнесу, и те привлекли вооруженных людей из полиции, чтобы пригрозить ему. Ударнику пришлось за ничтожные деньги продать свою студию и вернуться обратно в Лондон. Оставшись с совершенно пустыми карманами, Джинджер начал торговать наркотиками, чтобы хватало на собственную дозу. Теперь вместо того, чтобы играть с Клэптоном, Бейкер занимался доставкой кокаина в студию, где тот записывался. «Это было не слишком-то весело, — рассказывает Джинджер. — Примерно в это время умер Кит Мун. Его менеджер говорил мне: «Ты должен помочь Муни. Ты единственный человек, которого он послушает». Но у меня тогда своих проблем хватало». В 1982 году, разведясь с женой и махнув рукой на задолженность по налогам, Бейкер уехал из Лондона в Италию вместе с новой 22-летней подругой. Осев в Тоскане, он попытался стать фермером и выращивать оливки.
Последовала новая полоса неудач: жестокий неурожай, новый развод. Черная полоса продолжалась до встречи с авангардным продюсером Биллом Ласвеллом, который предложил Джинджеру поиграть с Джонни Роттеном. «Бейкер жил неподалеку на горе и, бывало, возил нас к себе на своем старом джипе, пьяный в хлам, — вспоминает Ласвелл. — Его ферма была в полной разрухе. Не было электричества, спал он на крошечной кровати бок о бок со своими собаками. Удивительно, что он был еще жив». Ласвеллу удалось затащить музыканта в студию, и тот записал пару экспериментальных альбомов — «Horses & Trees» и «Middle Passage», в которых смешались джаз и world music. Однако вскоре за этим разгорелся скандал: соседи-фермеры ошибочно обвинили Бейкера в торговле наркотиками, и тому пришлось разбираться с местными мафиози. В 1988 году кто-то убил одну из его собак, и вскоре Джинджер переехал в Лос-Анджелес, чтобы стать актером. «Бывшему героинщику жить в Лос-Анджелесе нелегко, — говорит Бейкер. — Это же наркостолица мира!». Однако ему удалось не сорваться, и вскоре он женился на студентке колледжа Карен Лукс, ставшей третьей по счету супругой музыканта. Впоследствии, по окончании судебного разбирательства с лэйблом из-за роялти, Бейкер переехал на ранчо в штат Колорадо, где он мог заниматься разведением пони для игры в поло.
Джинджер винит в потере слуха уровень громкости басового динамика Джека Брюса. Однако в прошлом году глухота усилилась после одной неприятной истории. Бейкер подрезал на дороге машину местного фермера. Тот доехал за ним до заправки и ударил его так, что музыкант свалился без чувств и повредил барабанную перепонку. Когда он пришел в себя, фермер пытался сломать ему средний палец. «Ты кто, мудила?» — заорал на него Джинджер, и тот, бросив ему свою визитку, смылся.
После ланча Бейкер расплачивается за всех, с тяжелым вздохом подписывая чек. Попрощавшись с командой, он отправляется к машине. В салоне джипа Джинджер достает и угрожающе демонстрирует свой электрошокер: «Если решат на меня наехать, пусть помнят о волшебной палочке». Следует треск разряда. «Она любой рот захлопнет, — говорит Бейкер. — Это для тех, кто пытается меня замочить. Они могут когда-нибудь всерьез попробовать. Угрожали уже столько, что на всю жизнь хватит дерьма в штанах носить от страха». Вернувшись домой, ударник устраивается в любимом кресле и вновь принимает морфий и таблетки.
«Знаешь, в один прекрасный день они соберут всех лучших людей на Земле и отправятся с ними на Марс, а мы тут останемся брошенными, вот и все! — заявляет он. — Но смерть для меня — это величайшее последнее приключение! Когда я умру, пусть меня положат в свинцовый гроб и спустят в море!»
2013
